Белая королева - Страница 108


К оглавлению

108

В ту ночь я написала своему брату Энтони.


...

Король умер. Как можно скорее привези нового короля Эдуарда в Лондон. Возьми с собой в качестве королевской охраны всех людей, какие есть у тебя под началом, — они нам понадобятся. Эдуард поступил весьма неразумно, назначив лордом-протектором своего брата Ричарда, герцога Глостера. Ричард в равной степени ненавидит и тебя, и меня — как за то, что король любил нас, так и за ту власть, которой мы обладаем. Необходимо немедленно короновать Эдуарда, мы должны защитить и его, и себя от герцога Глостера, который никогда не отдаст титул протектора без боя. Постарайся по пути собрать войско и прихватить то оружие, что хранится в тайниках. Готовься к битве: не исключено, что тебе придется защищать нашего наследника. А я постараюсь по возможности отсрочить объявление о кончине короля, чтобы Ричард, который по-прежнему находится на севере, как можно дольше не знал о происшедшем. Так что поспеши.


Однако я понятия не имела, что одновременно со мной Гастингс пишет Ричарду, пятная бумагу слезами, но сохраняя почерк вполне разборчивым. В своем письме он сообщил, что семейство Риверс сплачивает силы и войска вокруг принца Эдуарда, и если Ричард действительно хочет стать протектором и уберечь юного принца от его хищной родни, то должен поскорее явиться в Лондон и привести с собой столько людей, сколько сможет собрать на дорогом его сердцу севере. Иначе, писал Гастингс, принца успеют похитить его собственные сородичи. Свое послание Гастингс завершил так:

...

Король все оставил под твоей защитой — свое состояние, своего наследника, свое королевство. Ты должен обеспечить безопасность нашего государя Эдуарда V, а потому постарайся прибыть в Лондон как можно скорее, прежде чем эти Риверсы наводнят город своими людьми и сторонниками и вытеснят нас из столицы.


Прежде я и представить не могла — не позволяла себе даже думать об этом! — что при всей своей боязни бесконечных войн за английский трон именно я начну новую войну и на кону на сей раз окажется не только корона, но и жизнь моего возлюбленного сына.

Ричард похитил моего мальчика.

Ричард передвигался значительно быстрее, был куда лучше вооружен да и настроен куда более решительно, чем мы предполагали. Ричард действовал так же быстро и целеустремленно, как на его месте действовал бы мой муж Эдуард, и был так же безжалостен. Он подстерег моего сына на пути в Лондон, распустил тех людей из Уэльса, которые были верны принцу и мне, арестовал моего брата Энтони, моего сына Ричарда Грея и нашего родственника Томаса Бона и взял Эдуарда под свою «надежную защиту». Великий Боже! Моему сыну не исполнилось и тринадцати лет, у него еще голос не начал ломаться, и подбородок был нежным, как у девочки, только над верхней губой пробивался мягкий пушок, который, правда, можно было разглядеть только в профиль и на свету. Но когда Ричард отослал прочь верных слуг Эдуарда, забрал дядю Энтони, которого мальчик только что не обожествлял, и сводного брата, которого он любил всем сердцем, мой Эдуард стал решительно противиться и, с трудом сдерживая дрожь в голосе, заявил, что его отец, несомненно, мог окружить его только хорошими людьми, а потому он желает сохранить их у себя на службе.

Эдуард был просто ребенком. Как мог он противостоять этим закаленным в сражениях взрослым людям, настроенным на злодеяние? И все же, когда Ричард сообщил Эдуарду, что Энтони, который чуть ли не с рождения был моему сыну другом, опекуном и защитником, и Ричард Грей должны его покинуть, мальчик попытался защитить их. Он сказал, что уверен: его дядя Энтони не только очень хороший человек, но и прекрасный опекун, а сводный брат Ричард всегда был ему не только родственником, но и лучшим другом. Эдуард заверил, что его дядя Энтони, истинный рыцарь, ни разу в жизни не совершил ни одного недостойного поступка. Герцог Глостер выслушал Эдуарда и пообещал в ответ, что все в итоге разрешится само собой, но в Лондон его сопровождать будут он сам и герцог Бекингем. Вот уж чего я никак не ожидала, ведь герцог Бекингем некогда находился под моей опекой, и я, хоть и против его воли, устроила его брак с моей младшей сестрой Екатериной. Странно, что герцог тоже оказался в этой компании.

Увы, мой Эдуард был всего лишь мальчиком. И всегда находился под неусыпной и нежной опекой. Он растерялся. Он просто не знал, как ему спорить с дядей Ричардом, с ног до головы одетым в черное, с мрачным, как грозовая туча, лицом и с двухтысячным войском, полностью готовым к бою. Так что Эдуарду пришлось отпустить и дядю Энтони, и брата Ричарда. Да и как он мог их спасти? Эдуард горько плакал — мне потом рассказывали об этом, — плакал, точно маленький ребенок, которого никто не слушает, которому никто не желает подчиняться.

МАЙ 1483 ГОДА

Вестминстерский дворец гудел как улей. Елизавета, моя семнадцатилетняя дочь, примчалась ко мне и закричала с порога:

— Мама! Что происходит?

— Мы переезжаем в убежище, — кратко объяснила я. — Так что поскорее собери все, что нужно тебе, а также детскую одежду. И непременно проверь, чтобы из наших покоев в убежище перенесли ковры и гобелены. Да не забудь свою шкатулку с драгоценностями и меха. А напоследок пробегись по королевским покоям и убедись, что все самое ценное оттуда тоже отправили в Вестминстерское аббатство.

— Но зачем мы снова туда переселяемся? — побледнев, дрожащими губами спросила Елизавета. — Теперь-то что случилось? И как же наш Малыш?

108