Белая королева - Страница 55

ОСЕНЬ 1470 ГОДА

Новости в Лондон приходили в виде весьма ненадежных слухов и почти всегда оказывались плохими. Уорик высадился в Англии, как и предсказывал Эдуард, вот только Эдуард никак не мог предположить, что на сторону этого предателя перебежит столько представителей знати. Все они вдруг дружно решили поддержать того короля, о котором на целых пять лет совершенно забыли, оставив его гнить в Тауэре. К Уорику, например, присоединились граф Шрусбери, Джаспер Тюдор, способный по своему приказу поднять почти весь Уэльс, и лорд Томас Стэнли — тот самый, что получил от меня кольцо с рубином во время турнира, устроенного в честь моей коронации, и заявил, что его девиз «Без перемен». За этими влиятельными аристократами последовала целая толпа менее значительных дворян, число которых вскоре превзошло число сторонников Эдуарда, — и это в его же собственном королевстве! Все бывшие сторонники Ланкастеров вынимали и чистили старое оружие, вновь собираясь в поход и надеясь, что на этот раз победа окажется за ними. Все было именно так, как Эдуард и предсказывал: он не смог максимально быстро добиться процветания страны, что, впрочем, вполне естественно, не успел по справедливости распределить имевшееся у него богатство. Да и мы, Риверсы, не сумели достаточно широко и прочно распространить влияние нашей семьи. И теперь те, кто выступил против Эдуарда, надеялись, что при Уорике и безумном короле Генрихе им удастся осуществить больше перемен, чем удалось при правлении Эдуарда и моей семьи.

Моего мужа наверняка убили бы на месте, если б поймали. Но они его упустили — это, по крайней мере, было совершенно ясно, — и никто не знал, где Эдуард находится. Каждый день кто-нибудь непременно являлся в Тауэр и заверял, что видел, как Эдуард умирает от ран, или как спасается, отплывая во Францию, или даже, как утверждали некоторые, мертвым лежит в гробу.

Мои сыновья прибыли в Тауэр, с ног до головы покрытые дорожной пылью, страшно усталые и злые. Злились они из-за того, что им не позволили умчаться в ночь вместе с королем. Я старалась не приставать к ним; даже целовала их только утром и на ночь, как и положено, но была вне себя от радости и никак не могла поверить, что сыновья и впрямь благополучно ко мне вернулись. Как не могла поверить и в то, что мой муж и брат этого сделать не сумели.

Я послала в Графтон за моей матерью, прося ее прибыть в Тауэр как можно скорее. Мне совершенно необходимо было ее общество и ее поддержка. Разумеется, если б нам действительно пришлось спасаться за границей, я настояла бы, чтобы и мама поехала с нами. Однако мой посланец вернулся назад один и мрачно сообщил:

— Миледи нет дома.

— Где же она?

Он отвел глаза; ему явно не хотелось передавать мне некую дурную весть.

— Говори немедленно! — Голос мой зазвенел от страха. — Где она?

— Миледи арестована, — признался слуга. — По приказу графа Уорика. Это он велел арестовать миледи. Его люди явились в Графтон и увели миледи.

— Уорик арестовал мою мать? — Я отчетливо слышала стук собственного сердца. — Он бросил мою мать в тюрьму?

— Да, ваша милость.

Кровь прилила к моему лицу, а руки тряслись так, что перстни стучали по подлокотникам кресла. Я глубоко вздохнула и крепко стиснула подлокотники пальцами, пытаясь хоть немного унять дрожь. Мой сын Томас подошел ближе и встал по одну сторону от моего кресла, а его брат Ричард — по другую.

— По какому же обвинению? Да и как он осмелился ее арестовать?

Я задумалась. Это не могло быть обвинение в предательстве: мою мать никто не заподозрил бы в этом; все знали, что она лишь изредка дает мне советы, является хорошей тещей для короля Англии, а для его королевы — любящей матерью и близкой подругой. Даже Уорик вряд ли пал так низко, чтобы обвинить немолодую женщину в предательстве и отрубить ей голову только за то, что она любит собственную дочь. Впрочем, этот человек уже без суда и следствия, а также без особой на то причины убил моего отца и моего брата. Видимо, теперь его единственным желанием было разбить мне сердце и лишить Эдуарда поддержки моих родных. И я понимала: если я когда-нибудь окажусь в руках у этого человека, он непременно меня уничтожит.

— Мне очень жаль, ваша милость…

— И все-таки — каково обвинение? — допытывалась я.

Горло у меня пересохло, я даже слегка закашлялась.

— Колдовство, — только и вымолвил слуга.

Как известно, не требуется ни суда, ни следствия, чтобы подвергнуть ведьму смертной казни. Впрочем, ни один подобный процесс ни разу не был безрезультатным, ведь так легко найти людей, которые под присягой засвидетельствуют, что у них умерла корова или, скажем, лошадь сбросила кого-то с седла, потому что ведьма не так на них посмотрела. Хотя, повторюсь, в подобных делах не нужно ни свидетелей, ни судебного расследования, достаточно одного-единственного священника; ну а уж если такой знатный лорд, как Уорик, объявит женщину ведьмой, никому и в голову не придет ее защищать. После такого обвинения ее запросто удавят и закопают в землю у перекрестка сельских дорог. Для этой миссии обычно приглашали кузнеца, в силу профессии имевшего крупные, сильные руки. Моя мать была женщиной высокой и стройной, в прошлом знаменитой красавицей, и шея у нее была длинной и изящной, так что задушить ее в одну минуту смог бы любой мужчина. Для этого вовсе не нужно было обладать дьявольской мощью кузнеца. Сделать это по приказу Уорика мог кто угодно из его охраны, и наверняка сделал бы по первому же слову своего господина.